Пандемия в странах с гуманитарным кризисом: что произошло и что будет дальше?

Пандемия в странах с гуманитарным кризисом: что произошло и что будет дальше? 

Институт Брукингса, Вашингтон, округ Колумбия, 7 декабря 2020 г. (виртуально) Беседа между Марком Лоукоком, заместителем Генерального секретаря Организации Объединенных Наций по гуманитарным вопросам и Координатором чрезвычайной помощи, и Брюсом Джонсом, директором Проекта международного порядка и стратегии, Институт Брукингса. 

Ниже приводится полная стенограмма . Вы также можете посмотреть мероприятие здесь . 

В: Как вы познакомились с COVID и почему сейчас подходящий момент для подведения итогов? 6 января, сразу после праздников, Антонио Гутерриш созвал собрание нескольких старших коллег, включая меня и Генерального директора Всемирной организации здравоохранения, для обсуждения пандемий. В новом отчете только что была отмечена потенциальная уязвимость мира перед смертельно опасным заболеванием, передающимся по воздуху, или, на техническом жаргоне, респираторным патогеном, чреватым не только крупномасштабными человеческими жертвами, но и огромными последствиями для мировой экономики. Как и в предыдущих отчетах, в этом сообщении говорилось, что мир не очень хорошо подготовлен. На встрече мы согласовали ряд мер, которые необходимо предпринять, включая повышение готовности в самой ООН путем проведения крупных имитационных учений, в которых Генеральный секретарь будет ключевым участником. В конце встречи Майк Райан, опытный, энергичный, Бодрый ирландский врач, который возглавляет ВОЗ по чрезвычайным ситуациям и с которым я очень тесно работал в последние годы, в том числе по Эболе, сказал, что его команда в настоящее время собирает информацию о новом вирусе в Китае, о котором они еще мало что знали, но что выглядело так, как будто это потенциально могло быть значительным. Это было моим знакомством с годом COVID. Главное, что я хотел бы обсудить с вами сегодня, - это то, где мы сейчас находимся в условиях пандемии в странах с гуманитарными проблемами, и с чем нам придется иметь дело в 2021 году - и, возможно, в последующий период. Я предлагаю то, что следует, со всем смирением. COVID был самой большой проблемой, с которой мир сталкивался более пятидесяти лет. Смертоносная пандемия, передающаяся по воздуху, вызванная новым вирусом, по сути своей трудно справиться. Вначале неизвестна самая важная информация: как передается вирус, симптомы, которые он вызывает, сколько времени требуется, чтобы эти симптомы появились и исчезли, какие люди наиболее уязвимы, кто выздоровеет, а кто нет. И, прежде всего, как с этим бороться. Таким образом, вирус имеет огромную фору, и реагирующие на него неизбежно рискуют ошибиться, играя в догонялки. Во многих отношениях самое удивительное в опыте COVID до сих пор заключается не в том, насколько плох был ответ, а в том, насколько хорош - не в последнюю очередь в скорости разработки вакцин. Природа проблемы состоит в том, что ее невозможно полностью предотвратить одной лишь подготовкой, и когда она возникает, она неизбежно окажет огромное влияние. В то время как в богатом мире прогресс с вакцинами означает, что теперь мы можем видеть свет в конце туннеля, мы все еще находимся в середине кризиса, и я немного опасаюсь риска оказаться похожим на хирурга, который будит пациентку на полпути к операции и спрашивает, как она думает, как все идет. В то же время есть важные вещи, которые мы уже усвоили, и уроки, которые нужно применить в наших дальнейших действиях. Хотя часть ответов была успешной, были допущены ошибки. Я уверен, что со временем опыт COVID станет одним из наиболее оцениваемых и исследуемых эпизодов в истории человечества. Но пока мы все еще находимся в самом разгаре этого, политическое сообщество и лица, принимающие решения, во всем мире принимают очень важный выбор, что делать дальше. Этот выбор неизбежно происходит в условиях продолжающейся неопределенности. Но теперь достаточно ясно, что есть как плохие, так и хорошие варианты. Я хочу изложить повестку дня для следующих шагов для стран с продолжающимся гуманитарным кризисом к концу нашей сессии. В: Что мы можем узнать из предыдущих пандемий? Готовясь к нашей сегодняшней встрече, моя команда напомнила мне о предыдущих столкновениях человечества с пандемиями. Их было много - более 5000 лет назад, когда возникло сельское хозяйство, когда более тесный контакт человека с животными способствовал передаче новых болезней. Бубонная чума, кажется, по-прежнему является главной наградой за самый большой вклад в человеческую смерть. Пятнадцать столетий назад, когда по всей Римской империи бушевали войны и не собирались урожаи, Константинополь был вынужден импортировать большое количество зерна из Египта. К сожалению, они невольно импортировали крыс-носителей чумы. Однажды занесенная бубонная чума периодически распространялась по Европе на протяжении веков. Худший эпизод, Черная смерть, которая семьсот лет назад быстро распространилась по континенту через торговые пути, унесла жизни от одной трети до двух третей всего населения. Один важный вывод, на который мы все еще полагаемся, был получен благодаря этому опыту: болезнь заразна, и ее можно смягчить с помощью карантина. Еще одна важная идея возникла в результате распространения эпидемий холеры в середине XIX века: страны, сотрудничая, могут уменьшить ущерб. 

Первая Международная санитарная конференция состоялась в Париже в 1851 году. Испанский грипп 1918-19 годов укрепил сотрудничество. Он заразил и убил гораздо большую часть населения мира, чем COVID до сих пор. Из-за своего масштаба и того, что люди могли видеть, как легко и быстро он превратился в глобальную, а не только локальную проблему, испанский грипп послужил толчком к созданию Организации здравоохранения Лиги Наций. Это также побудило государства признать ответственность правительства за общественное здравоохранение, а не полагаться на частные или добровольные усилия. Это было, кстати, примерно то же время, когда в этом году началось кое-что еще, к чему мы все привыкли - ношение масок, которое родом из Китая и Японии. Хотя пандемии всегда были частью человеческого опыта, в последнее время риск, похоже, вырос. За последние 40 лет мы наблюдали SARS, H1N1, MERS, Зика и Эбола. Частота и разнообразие вспышек новых болезней, по-видимому, неуклонно растет с 1980 года. Почему это? Население мира больше - оно в пять раз больше, чем сто лет назад. Он старше. Он более городской. Он более мобильный: в прошлом году в порты и пограничные переходы прибыло 1,5 миллиарда международных прибытий. (Тревожное количество из них были я). Вторжение человека в среду обитания животных ведет к увеличению передачи инфекций от животных людям. И как только это происходит, природа сегодняшних глобализированных обществ делает очень трудным и дорогостоящим предотвращение распространения. Это особенно верно в отношении тех инфекционных вирусов, у некоторых носителей симптомы развиваются медленно или совсем не развиваются. В: Учитывая историю и риски, насколько эффективными были приготовления и как отреагировали разные страны? Теперь я хочу сказать несколько слов о готовности и планировании реагирования. Это станет предметом огромного объема работы и обсуждений, когда мы переживем пандемию, поскольку люди обратят свое внимание на то, как лучше справляться с растущими рисками в будущем. Как сказал Билл Гейтс, у нас сейчас пандемия 1. Как нам лучше подготовиться к пандемии 2? Не было недостатка в экспертах и ​​отчетах, предупреждающих о риске, с которым мы только что столкнулись. Всемирный банк, «Группа двадцати» и Всемирный экономический форум провели моделирование. В начале своего выступления я упомянул о встрече, которую мы провели в ООН 6 января. Это произошло вслед за новым докладом Глобального совета по мониторингу готовности, в котором говорилось: «Существует вполне реальная угроза быстро распространяющейся смертельной пандемии респираторного патогена, унесшей жизни 50-80 миллионов человек и уничтожив почти 5% мирового экономия. Мир не подготовлен ». Как оказалось, весьма дальновидный. Конечно, многие предупреждения подтвердились. Однако одна проблема заключалась в том, что слишком многие из этих инициатив по обеспечению готовности не были достаточно хорошо связаны с реальностью того, как на самом деле работают разные общества и как ведут себя люди. Стандартный комплекс мер по борьбе с болезнями, распространяемыми через контакт с людьми, направлен на снижение вредных взаимодействий: отсюда акцент на мытье рук, физическое дистанцирование, маски для лица, сокращение общения, в том числе на работе, и особенно там, где собираются большие группы людей, пытаясь пройти тестирование и отслеживание для определения того, кто может быть носителем вируса, а также введение карантина и изоляции. Существуют практические, правовые, политические, институциональные и социальные ограничения для реализации всех этих мер, даже если не учитывать огромные экономические издержки, которые они влекут. Ограничения значительно различаются в зависимости от страны. Уровни подготовки и прошлый опыт также помогают определить, что возможно и реально в различных обществах. К концу марта вирус поразил практически все места на планете. Всем приходилось с этим иметь дело. Это вызвало множество различных ответов, на которые стоит обратить внимание. Аналитики наблюдали за множеством различных моделей реакции за последние восемь месяцев. Первая категория, страны с недавним опытом SARS, H1N1 и MERS, которые в основном находятся в Азии, осознавали опасность, инвестировали в системы общественного здравоохранения и имели правительства, которые пользовались уровнем доверия, способствующим широкому добровольному соблюдению строгих ограничений. (или в некоторых случаях имели авторитарные системы, с помощью которых можно было обеспечить соблюдение требований). Эти страны имели тенденцию действовать быстро и относительно эффективно. Вторая группа стран, включая многие страны Европы и Северной Америки, имела относительно крупные и эффективные медицинские системы (в отличие от систем общественного здравоохранения), но менее недавнее соответствующее воздействие. В некоторых случаях, например в Великобритании, они отказались от вложений в учреждения здравоохранения в рамках мер жесткой экономии после финансового краха 2008-09 гг. Некоторые из этих стран, как правило, переоценивали свои возможности, недооценивали риск и имели лидеров, пользующихся большим доверием, но ограниченных в соответствующем опыте. Обычно они действовали медленнее, позже и слабее. Третья группа, находившаяся на переднем крае кризисов Эболы и ВИЧ, включая ряд африканских стран, знала, что их способность действовать была слабой, но, по крайней мере, имела соответствующий недавний опыт. Они действовали заблаговременно и решительно, принимая ограниченные меры, которые для них были возможны - и, возможно, они также выиграли от того, что более молодые группы населения менее подвержены угрозе вируса и, поскольку они менее урбанизированы, условия жизни менее способствуют его распространению. Четвертая категория включает лиц с ограниченными соответствующими возможностями и не имеющими соответствующего недавнего опыта. В их число вошли обе страны со средним уровнем дохода, в том числе в Латинской Америке. Но они также включали большинство беднейших, затронутых конфликтами и нестабильных стран мира, часто со значительным количеством беженцев и перемещенных лиц. Вот почему еще в марте многие думали, что эти страны, где в основном работают гуманитарные агентства, пострадают больше всего. Это оказалось правдой. Но не из-за прямого воздействия вируса и самой болезни, как ожидали некоторые люди, а в результате экономической бойни, которую он вызвал. В целом, страны, придающие большое значение индивидуальным свободам, с ограниченным актуальным недавним опытом, с менее сильными системами общественного здравоохранения, чем мог бы предполагать их общий уровень развития, где доверие к правительству падает и лидеры которых менее подготовлены лично для этого. кризис, неэффективный. Тем не менее, некоторые из этих стран имели два огромных компенсирующих преимущества: они могли лучше справляться с экономическим спадом, и у них был научный и промышленный потенциал для разработки вакцин и лечения быстрее, чем кто-либо другой. В период с марта по апрель правительства, предприятия и многие семьи и отдельные лица приняли решения, последствия которых заключались в временном закрытии значительных частей мировой экономики с целью замедления распространения и воздействия вируса и выиграть время, чтобы найти решения - особенно вакцины и лечение. Этот замечательный подход к решению проблемы, никогда ранее не применявшийся, был осуществим только потому, что более благополучные страны смогли защитить своих граждан от наихудших последствий экономической изоляции. Они отказались от сводов правил фискальной и денежно-кредитной политики и ввели широкий спектр схем увольнений, бизнес-кредитов, социальных выплат, налоговых каникул, покупки активов через центральные банки, субсидий на заработную плату и других чрезвычайных мер. Эти меры не были формально скоординированы в основных экономиках, но все они выполняли одни и те же действия синхронно, что усиливало воздействие. Стоимость, которая исчисляется десятками триллионов долларов, головокружительна, и в ближайшее время необходимо будет решить эту проблему. Тем не менее, это было правильное решение. В: Какое влияние оказала пандемия на самые бедные и уязвимые страны? Однако моя самая суровая критика того, как удалось справиться с кризисом, заключается в том, что более обеспеченные страны не смогли предложить адекватную руку помощи беднейшим странам, которые столкнулись с тем же экономическим кризисом, но не имели ресурсов, институтов или доступа к рынкам, чтобы аналогичные меры. Беднейшие страны столкнулись с падением доходов от сырьевых товаров, доходов от туризма и денежных переводов от граждан, работающих за границей, а также с экономическими издержками глобальных, а в некоторых случаях и национальных мер изоляции. В то время как более обеспеченные страны тратят более 20% своих национальных доходов на защиту своих граждан, беднейшие страны могут получить доступ только к 2% своих (гораздо меньших) доходов. Это удивительно, потому что то, что нужно было сделать, было довольно ясно из опыта финансового кризиса 2008-2009 годов. Это, конечно, было меньше: мировой ВВП тогда упал на 0,1% по сравнению с гораздо большим сокращением на 4-5% в этом году. Очевидные меры, которые были приняты для поддержки наиболее уязвимых стран во время финансового кризиса 2008-2009 годов, в том числе выдача специальных прав заимствования всем членам МВФ, рекапитализация многосторонних банков развития и щедрое пополнение их средств мягкого кредитования далеко не принят. Также до сих пор не удавалось должным образом решить проблему долгового бремени беднейших стран. Цена более щедрых мер для более богатых стран, я имею в виду тех, которые представлены в «Группе двадцати» и ОЭСР, будет минимальной, особенно в краткосрочной перспективе. Тот факт, что они не были приняты, является комментарием к текущему состоянию геополитики. Но это представляет собой провал в управлении в ведущих странах, которые в прошлом действовали сообща для более широкой выгоды и в своих собственных интересах. В результате экономические и социальные последствия пандемии в странах, где работают гуманитарные агентства, намного хуже, чем они должны были бы быть, если бы международные действия были лучше. Впервые с 1990-х годов крайняя бедность увеличится. К концу 2021 года до 150 миллионов человек могут снова оказаться в крайней бедности (по оценке Всемирного банка в 1,90 доллара в день), в результате чего их число достигнет 736 миллионов. Это 9,4% населения мира по сравнению с 586 миллионами, или 7,5% до COVID. Медицинское обслуживание в беднейших странах сильно пострадало. Продолжительность жизни упадет. Ежегодное число смертей от ВИЧ, туберкулеза и малярии должно удвоиться. Количество людей, которым грозит голод, также может удвоиться. Больше всего пострадают женщины. В последнее время было много комментариев по поводу снижения психического благополучия и психосоциального стресса, выходящего за рамки физического здоровья людей, которое вызвано пандемией в более благополучных странах. Лорд О'Доннелл, бывший глава британской государственной службы, обратил на это внимание, а Ларри Саммерс недавно отметил, что оценка этих страданий и связанных с ними последствий для производительности резко увеличивает общие издержки пандемии. Все эти особенности проявляются и в самых уязвимых странах. Чума насилия в отношении женщин и девочек требует особого внимания. Страх, стресс и беспокойство, вызванные пандемией, а также тот факт, что многие люди были заперты в стесненных условиях в течение длительных периодов изоляции, к сожалению, сказались на поведении, особенно мужчин. В некоторых странах количество звонков на специальные телефоны доверия увеличилось более чем на 700%. Службы поддержки перегружены. Наряду с этим мы получаем тревожные сообщения о случаях сексуальной эксплуатации и надругательства, которые мы принимаем в ряде стран прямо сейчас. Хотя, конечно, пострадали все страны, и существуют огромные проблемы как в странах со средним доходом, так и в более благополучных странах, человеческая бойня сосредоточена в самых бедных и наиболее уязвимых странах. Как сообщили в сентябре вратари Билла и Мелинды Гейтс, последние 25 недель угрожают подорвать 25-летний прогресс в некоторых ключевых мероприятиях по развитию, таких как иммунизация. Стоит вспомнить, какими были многие бедные страны 25 лет назад. Я тогда работала в стране, где четверть детей так и не дожили до своего пятилетия, большинство из них никогда не ходили в школу, а одна женщина из 18 умерла при родах. Также важно признать, что назревающие проблемы могут снова укусить всех. Вся бедность, голод, болезни и страдания будут подпитывать обиды, безысходность и отчаяние. А за ними последуют конфликты, нестабильность, миграция и потоки беженцев, которые окажут помощь экстремистским группировкам и террористам. Последствия дойдут далеко и надолго. Существует серьезный риск полного отказа от значительного глобального прогресса, достигнутого за последние 50 лет в сокращении бедности, увеличении продолжительности жизни, повышении грамотности и доступа к образованию и сокращении голода. В: Как отреагировали гуманитарные агентства? Теперь я собираюсь перейти к тому, за что гуманитарные агентства, включая мой офис и я, несут особую ответственность, и к тому, что мы пытаемся сделать, чтобы поддержать наиболее уязвимые страны в условиях пандемии. Последняя большая международная поездка, которую я совершил, была в конце февраля - начале марта. Я поехал на Фиджи, в Новую Зеландию, Австралию, через Дубай в Саудовскую Аравию, затем в Турцию до границы с Сирией, а затем обратно в Нью-Йорк. Куда бы я ни пошел, люди говорили о вирусе и о том, как с ним бороться, хотя в большинстве мест случаев было немного, если таковые вообще были. В феврале, до того, как в какой-либо из стран, в которых работает мой офис, были зарегистрированы случаи заболевания, мы предприняли первое практическое действие, предоставив грант ВОЗ и ЮНИСЕФ из Центрального фонда реагирования на чрезвычайные ситуации ООН, чтобы помочь им начать кампании общественной информации. и доставить комплекты для тестирования и защитное снаряжение в как можно большее количество стран. Проблема общественной информации имеет решающее значение. Одна из основных проблем современного мира заключается в том, что слишком многие люди верят в то, что не соответствует действительности, и не верят в то, что является правдой. Это усугубляется одной из самых быстрорастущих отраслей в мире: фальшивыми новостями и дезинформацией. Все это потенциально катастрофично в очень напряженной атмосфере ранних стадий пандемии, где изобилуют страхи, беспокойство и мифы, а достоверная информация ограничена. В ООН мы признали, что мы должны сыграть здесь важную роль. Одно из наших преимуществ в том, что нам доверяют. Уважаемый ежегодный опрос Edelman Trust Barometer сообщает о росте доверия к ООН во всем мире за последние годы и о том, что многие люди в большинстве стран мира значительно больше доверяют тому, что мы говорим, чем правительствам или отдельным средствам массовой информации. Итак, одна из вещей, которые мы пытались сделать, - это обеспечить, чтобы каждый человек на планете знал несколько основных фактов о вирусе и о том, что они могут сделать, чтобы защитить себя. Кампания ООН «Проверено», начатая в первые месяцы пандемии и реализованная с помощью более чем 110 000 добровольцев в 100 странах, выявила и сообщила о сомнительных заявлениях, которые требовали исправления, охватив более миллиарда человек на нескольких языках. Этим усилиям в значительной степени способствовало сотрудничество ответственных СМИ со всего мира. 11 марта ВОЗ объявила COVID пандемией. За этим последовали безумные двухнедельные мероприятия, в ходе которых мы подготовились, а затем 25 марта запустили то, что стало нашим крупнейшим планом реагирования в истории: Глобальный план гуманитарного реагирования на COVID-19. Главы всех основных гуманитарных агентств мира - ООН, семьи Красного Креста и ведущих НПО, которых я объединяю в нечто, что государства-члены ООН образно называют Межучрежденческим постоянным комитетом, которые обычно встречаются дважды в год, - еженедельные встречи для координации ответа. За первые несколько недель мы собрали миллиард долларов. Мы собрали 3,8 миллиарда долларов. В: Что мы сделали с деньгами? Итак, сначала мы поставили четкие цели, которые, к счастью или нет, оказались, на мой взгляд, правильными. Первое и самое трудное - сдержать распространение и снизить смертность и заболеваемость. Во-вторых, чтобы остановить ухудшение прав человека, социальной сплоченности, продовольственной безопасности и источников средств к существованию. И, в-третьих, для защиты людей, которые, как мы опасались, могут оказаться наиболее уязвимыми из всех, включая беженцев, людей, перемещенных внутри своей страны, обычно из-за конфликта, мигрантов и принимающие сообщества для всех этих групп. Мы предоставили денежные переводы на сумму 1,7 миллиарда долларов уязвимым людям, потерявшим доход, в более чем 60 странах. Мы оказали помощь 33 миллионам беженцев, перемещенных лиц и уязвимых мигрантов. Мы улучшили водоснабжение, санитарию и гигиену более чем для 70 миллионов человек. Мы предоставили основные медицинские услуги 75 миллионам людей, а также 75 миллионам человек в области психического здоровья и психосоциальной поддержки. Нам также пришлось вводить новшества, чтобы справиться с уникальными обстоятельствами, с которыми мы столкнулись. В марте и апреле коммерческие авиалинии в основном исчезли, особенно там, где мы работаем. Посредством Всемирной продовольственной программы, удостоенной Нобелевской премии мира, мы создали новую авиалинию, которая в течение следующих месяцев доставила 25000 гуманитарных работников из почти 400 организаций, многие из которых являются неправительственными организациями, на гуманитарный фронт и обратно, а также привезли вакцины, лекарства и другие принадлежности. Многие НПО столкнулись с настоящим финансовым кризисом, поскольку некоторые из их традиционных сторонников обнаружили, что они больше не могут вносить свой вклад. Из Центрального фонда реагирования на чрезвычайные ситуации мы предоставили гранты на 25 миллионов долларов напрямую некоторым из этих агентств, чтобы они продолжали работать. Мы также выделили 25 миллионов долларов из Центрального фонда реагирования на чрезвычайные ситуации на поддержку возглавляемых женщинами организаций в борьбе с насилием в отношении женщин и девочек. Я сознаю, что в последние несколько минут много использовал слово «мы». Что это на самом деле означает? Для ООН это означает, что 50 000 наших коллег работают на передовой в условиях гуманитарных кризисов. Подавляющее большинство из них - граждане стран, в которых они служат, и работают, чтобы помочь своим согражданам. В НПО, с которыми мы работаем и поддерживаем, еще больше сотрудников. Все эти люди - а общее их количество пока сохраняется в период пандемии - остались и рожали, часто с личным риском и в действительно тяжелых условиях. Однако мы прекрасно осознаем то, что не смогли сделать. Хотя мы собрали 3,8 миллиарда долларов на наш план реагирования на COVID, на самом деле нам было нужно 10 миллиардов долларов. Лучшее, что можно сказать, - это то, что все было бы еще хуже, если бы мы не сделали того, что мы сделали, что явно меньше, чем громкое одобрение. В: Что дальше в гуманитарном контексте ? Итак, каковы приоритеты с точки зрения международной поддержки стран, столкнувшихся с крупнейшим гуманитарным кризисом в ближайшие месяцы? Вот пять из них. Во-первых, поддерживать текущие гуманитарные программы в 56 странах, переживающих самые серьезные кризисы. На прошлой неделе на другом виртуальном мероприятии здесь, в Вашингтоне, мы представили Глобальный гуманитарный обзор на 2021 год. Это наиболее полная, авторитетная и основанная на фактах оценка гуманитарных потребностей. Мы прогнозируем, что в следующем году более 235 миллионов человек будут нуждаться в помощи, чтобы выжить - это на 40% больше, чем в 2020 году, почти полностью из-за COVID. ООН и неправительственные организации, с которыми мы работаем, разработали планы по удовлетворению потребностей 160 миллионов из этих людей, для которых нам потребуется 35 миллиардов долларов. Одна из самых важных вещей, которые делают эти планы, - это излагаются действия, необходимые для предотвращения множественных неминуемых голода, в том числе в Йемене, Южном Судане, некоторых частях Сахеля и в других местах. Я изучал голод в аспирантуре, и моя первая работа была связана с голодом, унесшим жизни миллиона человек в Эфиопии в середине 1980-х годов. Одним из самых замечательных достижений новейшей истории стало то, что этот крайний и жестокий пример человеческой неудачи, который в прошлом был повсеместен по всей планете, оказался лишь свалкой истории. Голод вернулся. Не из-за нехватки еды: на самом деле, никогда не было столько еды на человека во всем мире, сколько сейчас. Но из-за глубины кризисов, особенно в местах, пострадавших от конфликтов и изменения климата. Если мы станем поколением, которое будет наблюдать за возвращением такого ужасного бедствия, это будет ужасным пятном на человечество на десятилетия вперед. Этого все еще можно избежать. Второй приоритет - действовать, наконец, и делать очевидные, дешевые и эффективные меры для ослабления экономического и финансового давления на наиболее уязвимые и затронутые конфликтом страны. Их влиятельные акционеры действительно должны теперь принять необходимые решения, чтобы позволить международным финансовым институтам активизировать свою деятельность. Согласуйте существенный вопрос о специальных правах заимствования для всех членов МВФ и заключите сделку, позволяющую направлять ассигнования для стран, которым они не нужны, сразу же в пользу наиболее уязвимых, которые нуждаются. Заполните рамки обработки долга, согласованные на встрече G20 в прошлом месяце, как для изменения сроков, так и для списаний, а также таким образом, чтобы охватить всех основных кредиторов. Это означает, что как официальные, так и частные кредиторы - и те, кто пытается уклониться от своих обязательств, зависая где-то посередине. Попросите организации быть более агрессивными в использовании своих балансов для поддержки уязвимых слоев населения, признавая, что балансы, возможно, в будущем потребуют усиления. И договоритесь о том, как оказывать дальнейшую поддержку через МАР, самый важный инструмент Всемирного банка для беднейших стран. В-третьих, нам нужно теперь ясно подумать о развертывании вакцин. По понятным причинам новые вакцины будут сначала внедряться в странах, ученые, фармацевтические компании и налогоплательщики которых больше всего сделали для их разработки. Но они быстро станут доступны и для других. Как это будет сделано, будет иметь большое значение. Надеемся, что будет больше вакцин, помимо трех, которые кажутся наиболее продвинутыми, разработанных Moderna, Pfizer / BioNTech и в сотрудничестве Oxford-Astra Zeneca. Некоторые вакцины могут быть дешевле и проще, чем другие, для внедрения в наиболее уязвимых странах, учитывая различные требования к холодовой цепи и другие требования. Центр COVAX, возглавляемый Глобальным альянсом по вакцинам и иммунизации, Коалицией за инновации в обеспечении готовности к эпидемиям и ВОЗ, призван сыграть важную роль в выработке наилучшего подхода и должен иметь хорошее финансирование. Я хочу упомянуть две конкретные проблемы, с которыми необходимо будет справиться. Во-первых, обеспечение того, чтобы вакцины против COVID не финансировались для самых бедных стран за счет других мероприятий, которые могут спасти больше жизней в этих странах. Было бы неправильно и, вероятно, фактически увеличив количество человеческих жертв, платить за вакцину COVID, сокращая финансирование таких вещей, как продовольственная безопасность и плановая иммунизация против таких болезней, как корь. Вторая проблема связана с ограничениями системы доставки вакцин в нестабильных и затронутых конфликтом странах. В прошлом был неудачный опыт, когда доноры меняли приоритеты из-за трудностей с доставкой: я вспоминаю десятилетний период в северной Нигерии, например, с последовательными всплесками энтузиазма в отношении искоренения полиомиелита, затем борьбы с малярией, а затем открытия, что они проводились за счет плановой иммунизации. Будет непросто добавить поставку вакцины COVID в список дел слабых систем здравоохранения, не нанося непреднамеренного ущерба другим важным целям. Если подумать обо всех этих проблемах сейчас, до того, как у нас будут готовы вакцины для беднейших стран, это поможет минимизировать проблемы в будущем. Четвертый приоритет, который я хочу упомянуть, касается потребностей женщин и девочек. Самый мучительный опыт, который у меня был на этой работе, которая переносит меня к месту каждой гуманитарной ужасающей истории на планете, когда я слышал, как женщины и девушки описывают жестокость и злоупотребления - а иногда просто невежество или небрежность - они опыт, в основном в руках мужчин. Я искренне умоляю доноров вкладывать свои деньги в дело, чтобы финансировать больше работы, которую многие гуманитарные агентства отчаянно пытаются сделать, чтобы справиться с этим. И наконец, в-пятых, какая-то встряска среди международных НПО и местных организаций, реагирующих на кризисы, кажется мне, пусть и нежелательной, но неизбежной. Опрос более тысячи африканских организаций гражданского общества показал, что большинство из них уже лишилось финансирования и свернули программы. В Великобритании едва ли половина НПО верят, что они начнут работать через два года. Спонсорам стоит посоветовать сделать все, что в их силах, чтобы дать возможность лучшим организациям и организациям с наибольшим потенциалом играть важную роль в будущем и выжить. Хорошие институты имеют решающее значение для прогресса, их трудно построить и легко потерять. В: И каковы будут более широкие последствия пандемии? Очевидно, еще рано говорить о том, как все будет выглядеть через три-пять лет. Меня не удивит, если оживление в более благополучных странах будет быстрым, хотя экономические цыплята вернутся домой на насест. С другой стороны, я думаю, что в беднейших странах похмелье от COVID будет долгим и тяжелым, особенно если не будет улучшений в международной помощи. Самый большой экономический и социальный эффект пандемии, если его измерить в долгосрочной перспективе, может оказаться результатом нарушения образования сотен миллионов детей. Последствия этого могут быть не очень заметными, но они все равно будут. Страны, которые могут себе позволить, будут инвестировать больше в общественное здравоохранение и научные и технологические исследования, чтобы подготовиться к пандемии 2. Вероятно, произойдет постоянная реорганизация чувствительных цепочек поставок. Резкое расширение цифровизации всех видов, включая цифровую медицину, будет зафиксировано и усилено, что будет иметь долгосрочные и по большей части положительные эффекты во всем мире. Неизбежно предстоит много размышлений о будущей роли совместных многосторонних институтов. Все, кого я знаю в руководстве многосторонних организаций, хотят извлечь уроки и решить, что мы можем сделать лучше в будущем. По логике, сотрудничество в борьбе с общими угрозами должно быть в интересах всех, но еще предстоит увидеть, возобладает ли логика в текущем геополитическом контексте.